Для ещё более полного понимания темы советуем ознакомится со статьями Платон «Государство» – реферат с цитатами и Учение Платона о государстве
В своем великом сочинении, называющемся «Полития» или «Государство» (см. его полный текст), Платон высказывает свои политические воззрения, рисуя картину совершенно правильного идеального государства и идеал настоящего человека. Создание такого государства так же невозможно, как и осуществление всех других идеалов, потому что устройство действительного государства зависит от национальных свойств, географических условий и других обстоятельств, не принятых в соображение в идеальном создании философа, который сам признает свою мысль неосуществимою до тех пор, пока люди совершенно не переродятся. Государство Платона, подобно идеальным представлениям всех остальных человеческих отношений, так далеко от действительности, что выражение «республика Платона» до сих пор употребляется для обозначения фантастической мечты. Платон имел только в виду представить истинные понятия о справедливости и указать характеристические свойства истинного правителя: и действительно, изучение образца такого государства и таких общественных условий естественно должно вести к уяснению понятий об этих предметах.
Великий греческий философ Платон
Начиная описание своего идеального государства, Платон говорит, что оно есть подобие совершенного человека. По представлению Платона, государство, подобно человеку, есть гармоническое сочетание всех способностей и наклонностей, как высших, так и низших. Части общества, отдельно взятые, соответствуют страстям, склонностям, чувствам, умственным способностям нашей собственной природы. Как каждому из нас, для выполнения его человеческого назначения, необходимы все физические и умственные способности, и как страсти и наклонности, если только они не переступают должных границ, столь же полезны, как рассудок и воображение, так и различные человеческие натуры полезны и годны для цели государства. Различить дарования людей и дать им положение, соответственное их способностям – вот первая задача совершенного государства.
Каждое общество, говорит затем Платон, должно быть уверено в своей безопасности и прочности; но как это главное условие его существования может постоянно подвергаться опасности от внешних и внутренних врагов, то члены государства, назначенные для его защиты, должны быть самые разумные и сильные. Эти защитники и правители составляют первый орган благоустроенного общества, или, другими словами, они в государстве то же, что голова и сердце в человеке. При этом Платон нисколько не имеет в виду установления наследственной аристократии или кастового устройства; напротив того, он ясно говорит: хотя благородный корень и производит большей частью благородные плоды, но часто случается, что он подвергается гниению, и потому, при выборе правительственных лиц и защитников, всегда должно смотреть только на плод, но не на корень.
При такой аристократии талантов и благородных натур сословное различие само собой пропадает в государстве Платона. Неравенство состояний, происходящее только от неравенства наслаждений, отстраняется уничтожением последнего, потому что, не имея приманки наслаждений, никто не будет стремиться к приобретению богатств. Но воздержность может быть вызвана только искоренением наклонностей в самом их зародыше и направлением чувств к другой цели, а никак не запрещением самого наслаждения. Единственные верные средства к тому – религия и воспитание. Религия поддерживает во всех гражданах сознание, что человек принадлежит миру высшему, а не чувственному. Истинно хорошее воспитание сделает излишними все мелкие нравственные и полицейские предписания, которых так много в древних греческих государствах; хороша воспитанное поколение везде само отличит хорошее, а дурно воспитанное не исполняет и самых лучших законов Солона и самых строгих предписаний Драконта .
Но никакое воспитание и никакая религия еще не водворят сами по себе полного равенства, которое всегда будет нарушаться до тех пор, пока будут существовать семейство и собственность. Для водворения полного равенства Платон требует полного уничтожения семейства, установления общественного владения равенства воспитания и занятий без различия пола.
Но учреждения, порядок и закон, продолжает Платон, не могут существовать в государстве, если руководители его не будут живым отражением закона или, как он сам говорит, государство только тогда может быть счастливо, когда им управляют философы. Но самое слово «философ» употреблялось греками в различных смыслах, и потому Платон очень определённо выражает, что он понимает под словом «философ». Он называет философом человека, который по своим принципам умерен, щедр, храбр, великодушен, кроток и твердо стоит за ненарушимость закона. Платон сравнивает с таким идеальным правителем государственных людей своего времени и при этом случае вооружается против софистического направления , которое имело целью только словопрение и корыстолюбие и, несмотря на это, господствовало в судах и общественной жизни. Он осмеивает публичные речи, наполненные блестящими словами и фразами, в которых одно положение искусно выводится из другого, но не вытекает ни само из себя, ни из сущности рассматриваемых предметов.
Яркими красками изображает Платон в «Государстве» контраст между жизнью благородного человека, который, сознавая собственное свое достоинство и силу, возвышается над землей и её наслаждениями, и жизнью людей дюжинных, не понимающих высших наслаждений истинной науки. Он представляет этот контраст в символической форме. Чистая душа, становящаяся выше животных побуждений, сравнивается у Платона с существом свободным, никогда не носившим оков и потому прямо смотрящим на солнце; напротив того, человека чувственного, стремящегося только к удовлетворению своих страстей и зависящего от них, он уподобляет пленнику, который годами продолжительного заключения приучен к оковам и мраку. Между такими людьми существует такое же отношение, как между светом и его отражением, или телом и его тенью. Платон требует от правителей государства, чтоб и они вели не только созерцательную или научную, но и практическую жизнь, потому что и только в таком случае они будут способны понимать науку ипередавать другим и как чистое знание, и в её практическом применении к жизни.
Таким образом, большая часть этого сочинения заключает развитие идеала государства и соответственного ему идеала человека. В остальной части Платон объясняет, отчего ни одно действительное государство не может соответствовать этому идеалу. Это происходит не оттого, чтобы учреждения идеального государства были неприменимы, но оттого, что, по свойству нашей природы, всякая истинная аристократия искажается и переходит сначала в демократию , а потом в деспотию. Платон подробно описывает самый ход постепенного перерождения истинной аристократии. Первым шагом к этому служит непонимание того учреждения, по которому лучшие граждане должны руководить государством. Лучшими людьми считают обыкновенно граждан более древнего происхождения. Отсюда возникают в государстве касты и подобные нелепые учреждения. Легко заметить, что при этом Платон описывает спартанское государство и ясно доказывает, как далеко от идеала прославленное государственное устройство Спарты . Затем, показав, как совершается переход от аристократического правления к олигархии, пользующейся феодальными правами, он говорит, что последняя всегда насильственно превращается в демократию, когда народу становятся, наконец, нестерпимы все притеснения. Но возникшее таким образом народное владычество не может быть истинною разумною демократиею, потому что рабство не может создать истинной свободы.
Рассуждая о демократии, Платон изображает при этом сущность афинского государственного устройства , как прежде представил характер спартанского государства. Он, в насмешку, называет демократию лучшею из всех правительственных форм, потому что ее можно сравнить с пестрою одеждою, в которую вотканы всевозможные цвета; это такое государственное устройство, говорит он, в котором могут существовать всевозможные нравы и характеры одни подле других. Массы, обращающие внимание только на внешнюю сторону предметов, прибавляет Платон, обыкновенно судят о демократическом государственном устройстве точно так же, как женщины и дети о пестрой одежде, которую они именно по её пестроте и считают лучшим платьем.
Хотя Платон и не представляет демократию с выгодной её стороны, но из самого описания его видны все разнообразие, движение, независимость и простор жизни в афинском государстве. Затем он объясняет, каким образом демократия постепенно переходит в деспотизм. Несмотря, говорит Платон, на всю привлекательность подобного государственного устройства для всякого, кто судит о человеческой жизни только по её внешним проявлениям, демократия вредна в высшей степени; потому что чувственность, не обуздываемая в свободном демократическом государстве ни законом, ни общественной нравственностью, приобретает вскоре исключительное господство, несмотря на все усилия властей. Толпа будет презирать и осыпать насмешками все высшие наслаждения, все благородные чувства, всякую мысль, выходящую из круга понятий обыденной жизни. По мнению Платона, это произойдет тем легче и скорее, чем быстрее возникнет, в сильном движении образованного народа с демократическим устройством, софистика , осмеивающая все серьезное и солидное. Насмешки над благородным и возвышенным будут считаться тогда признаком образованности, необузданность – свободой, паясничество – гениальностью, бесстыдство – свободой от предрассудков; словом, всякая глупость и пошлость будут оправдываемы с большим искусством.
Когда демократия доходит до такого искажения, в государстве исчезает всякий порядок, продажность делается повсеместно господствующею, насилия совершаются чаще, и народ из состояния полнейшей свободы впадает в самое ужасное рабство и низкопоклонничество. Массы бедных становятся доступны подкупам и делаются рабами честолюбца, который, раз достигнув единовластия, должен, для сохранения своего могущества, прибегать к тем же средствам, которые доставили ему власть.
На изображении тирана Платон останавливается несколько долее, и при этом истощает все свое красноречие, для того чтобы выразить отвращение самовластию.
Изобразив характер тирана, Платон разбирает качества других правителей государства, для сравнения их с настоящею царственною натурою, выражающеюся в истинной идеальной аристократии. Только последняя, говорит он, ищет своего счастья и славы в изучении идеала жизни и старании устроить ее как можно ближе к этому идеалу; все остальные повинуются только своему честолюбию и корысти и одинаково заблуждаются, идя по различному пути. Платон хорошо понимает и прямо высказывает в «Государстве», что изображенная им царственная, натура чисто идеальная и что в действительной жизни нигде не встречается полного отречения от всех эгоистических чувств, составляющего необходимое условие истинного счастья.
В последней из десяти книг , составляющих сочинение «Государство», Платон объясняет свойства человеческой души, как самосознательной и самопонимающей части нашего существа. Он доказывает при этом разницу между кажущимся и действительным бытием, и указывает на трудность перейти от первого к познанию действительности, от воображаемого к истинному и от конечного к бесконечному и вечному. Здесь он достигает крайних пределов человеческого знания и переходит, по своему обыкновенно в подобных случаях, к поэзии и мифам. Хотя при этом Платон тщательно отделяет поэтические красоту, величие и совершенство от философских, однако, благодаря этому и другим подобным местам в своих сочинениях, он открывает полный простор мечтательности всех позднейших последователей его идей.
Тема №4. Философия Платона
Задачи семинара:
любви
Биография Платона
Платон (428-347 гг. до н.э.) – другим правда живет
Проблема письменного слова
Вопросы к платоновскому мифу о письменности:
1) Как вы понимаете идею Платона о сходстве письменности и живописи?
2) В чем уязвимость письменного слова, по убеждению Сократа?
3) Какая речь, на ваш взгляд, наиболее полно и точно способна отразить индивидуальность человека: письменная или устная?
4) Почему Сократ излагал свои мысли только в устной беседе и не оставил письменного наследия?
5) Раскройте значение мифа в творчестве Платона.
Философема Эроса
Вопросы к фрагментам из диалога Платона «Федр», посвященным теме Эроса:
1) Согласны ли вы со следующим определением любви: любовь есть «влечение, которое вопреки разуму возобладало над мнением, побуждающим нас к правильному [поведению], и которое свелось к наслаждению красотой»? Опираясь на приведенные ниже фрагменты из «Федра» Платона, определите, кто из ораторов строит свою речь на основе такой дефиниции любви: Лисий или Сократ?
2) Считаете ли вы утверждение Лисия о том, что влюбленность есть род заболевания, обоснованным?
3) Как Сократ начинает свое рассуждение о любви, и чем его речь отлична от речи Лисия?
4) Почему Платон – философ, рассматривающий свободу от страстей как наиболее совершенное и желанное состояние человеческой души – столь высоко оценивает роль неистовства?
5) Как связаны между собой размышления Платона о любви и о началах философии, а именно, о сущности души?
6) На чем основано платоновское доказательство бессмертия души?
7) Расшифруйте аллегорию души как крылатой колесницы, запряженной двумя конями смешанного происхождения.
8) По какому принципу Платон строит свою иерархию видов души, и почему софист занимает в его классификации предпоследнее место?
9) Какой род неистовства Платон считает наилучшим?
10) Почему развитие памяти столь необходимо для философа?
11) Какую идею Платон считает наиболее «зримой» и доступной для любого человека?
12) Прокомментируйте слова Платона о том, что влюбленный человек всячески старается сделать любимого похожим на самого себя, а любимый, в свою очередь, видит во влюбленном, словно в зеркале, себя самого. Выражена ли в этой платоновской формуле любви идея диалогического равноправия любящих?
Тема №4. Философия Платона
Задачи семинара:
1) Раскрыть на основе шести фрагментов из различных диалогов Платона «высокую и богатую индивидуальность» философа, многомерность его творчества, объединившего в себе мифологические, логические и философско-диалектические грани познания.
2) Обсудить, руководствуясь вопросами к текстам, такие ключевые темы, как: отличие мира идей от мира вещей, роль идеи блага в платоновской иерархии идей, доказательство бессмертия души и философема Эроса.
3) Вовлечь студентов в дискуссию о природе Эроса с целью ответить на вопрос, почему любовь вводится Платоном в само определение философии как любви к мудрости. Актуализировать критическое мышление студентов для доказательства метафизической сущности любви, с одной стороны, и присутствия эротического начала в философии, с другой.
Биография Платона
Платон (428-347 гг. до н.э.) – античный философ, «преемник гения и славы Сократа», увековечивший в своих диалогах образ любимого учителя. Произведения Платона, по выражению Гегеля, «представляют один из прекраснейших подарков, которые судьба сохранила для нас от древнего времени». Платон родился в Афинах в знатной семье: генеалогическое древо его отца восходит к Кодру, последователю афинского царя, а происхождение матери – к Солону, легендарному законодателю Эллады. Благородство Платона проявлялось не только в аристократической родословной, но и в общении с современниками: «его спокойное величие, его возвышенный характер, сочетавшийся с величайшей простотой и любезностью…заслужили ему название божественного Платона». В возрасте двадцати лет Платон познакомился с Сократом и в течение восьми лет был его учеником. Под влиянием «чарующей личности учителя» Платон отказался от увлечения поэзией, полностью посвятив себя изучению философии. В своих произведениях Платон «говорит о философии с величайшим одушевлением, с силой, со всей гордостью науки». Так, в диалоге «Тимей» мы встречаем следующую восторженную оценку философии: «глаза открыли нам число, дали понятие о времени и побудили исследовать природу Вселенной, а из этого возникло то, что называется философией и лучше чего не было и не будет подарка смертному роду от богов». Примечательно, что в своих диалогах Платон «никогда не выступает под собственным именем, а всегда вкладывает свои мысли в уста других лиц». Чаще всего этим другим в философских беседах Аристокла (подлинное имя Платона) выступает Сократ, интерпретируемый отечественным мыслителем Владимиром Соловьевым как литературный псевдоним Платона. Смертный приговор Сократу стал личной трагедией Платона и одной из причин создания концепции двух миров: «Тот мир, в котором праведник должен умереть за правду, не есть настоящий, подлинный мир. Существует другой мир, где правда живет ». В мире умопостигаемом все подчиняется идее блага, которая, подобно Солнцу, освещает путь познания и делает истину зримой. Истина, согласно Платону, не является каким-то внешним знанием, приобретенным извне, но открывается человеку через обращение к памяти души, хранящей опыт созерцания идей. Философские беседы с учениками на темы блага, истины, Эроса, бессмертия души Платон проводил в роще, посаженной в честь героя Академа, но не Академ, а Платон, по словам Гегеля, сделался настоящим героем Академии, затмившим героя, место которого он занял.
Вопросы к фрагменту из диалога Платона «Государство» (идея блага):
1) С какого вопроса начинается беседа между Сократом и Главконом в приведенном ниже фрагменте?
2) Что, согласно Платону, обуславливает возможность любого познания?
3) Какие два распространенных определения блага приводит Сократ и как он аргументирует их несостоятельность? Сформулируйте ваше определение блага.
4) Почему правителям государства необходимо обладать верным пониманием блага?
5) В чем опасность правильных мнений, взятых на веру, а не выведенных путем собственных рассуждений?
6) Чем идеи отличаются от вещей?
7) Что необходимо для осуществления акта зрительного восприятия, помимо «зрения и зримого»?
8) Какой вид восприятия Сократ наделяет наибольшей значимостью для познания?
9) Сократ отказывается обсуждать, что есть благо само по себе, однако предлагает иной подход к изучению этого вопроса. Какой путь к познанию блага указывает Сократ?
10) О существовании каких двух миров пишет Платон?
11) Почему математическое познание не является высшим, по мнению Платона, и существует ли иное, более совершенное познание?
Фрагмент из диалога Платона «Государство» (книга шестая). Идея блага
« – Конечно, твое замечание ценно. Но что такое это важнейшее знание и о чем оно, как ты считаешь? Или ты думаешь, тебя отпустят, не задав этого вопроса?
– На это я не слишком рассчитываю; пожалуйста, задавай вопросы и ты. Во всяком случае ты уже не раз об этом слышал, а сейчас ты либо просто не сообразил, либо умышленно хочешь снова мне наделать хлопот своим вмешательством; последнее, думаю я, вероятнее. Ты часто уже слышал: идея блага – вот это самое важное знание; через нее становятся пригодными и полезными справедливость и все остальное. Ты и сейчас почти наверное знал, что я именно так скажу и, вдобавок, что идею эту мы недостаточно знаем. А коль скоро не знаем, то без нее, даже если у нас будет наибольшее количество сведений обо всем остальном, уверяю тебя, ничто не послужит нам на пользу: это вроде того, как приобрести себе какую-нибудь вещь, не думая о благе, которое она принесет. Или ты думаешь, главное дело в том, чтобы приобрести побольше имущества, не думая о том, хорошее ли оно? Может быть, надо понимать все что угодно, а о прекрасном и благом вовсе не помышлять?
– Клянусь Зевсом, я этого не думаю.
– Но ведь ты знаешь, что, по мнению большинства, благо состоит в удовольствии, а для людей более тонких – в понимании?
– Конечно.
– И знаешь, мой друг, те, кто держится этого взгляда, не в состоянии указать, что представляет собой это понимание, но в конце концов бывают вынуждены сказать, будто оно есть понимание того, что хорошо.
– Это просто смешно.
– Еще бы не смешно, если, упрекая нас в неведении блага, они затем говорят с нами как с ведающими это, называя благом понимание того, что хорошо, как будто нам станет понятно, что они говорят, если они будут часто произносить слово "благо".
– Сущая правда.
– Что же? Те, кто определяет благо как удовольствие, меньше ли исполнены заблуждений? Разве им не приходится признать, что бывают дурные удовольствия?
– И даже очень дурные.
– Выходит, думаю я, что они признают, будто благо и зло – одно и то же. Разве нет?
– Именно так.
– Следовательно, ясно, что во всем этом очень много спорного.
– Конечно.
– Далее. Разве не ясно и это: в качестве справедливого и прекрасного многие выбрали бы то, что кажется им таковым, хотя бы оно и не было им на самом деле, и соответственно действовали бы, приобретали и выражали бы свои мнения; что же касается блага, здесь никто не довольствуется обладанием мнимого, но все ищут подлинного блага, а мнимым всякий пренебрегает.
– Безусловно.
– К благу стремится любая душа и ради него все совершает; она предчувствует, что есть нечто такое, но ей трудно и не хватает сил понять, в чем же оно состоит. В этом она не может быть совершенно уверена, как во всем остальном, вот почему она терпит неудачу и в том, что могло бы быть ей на пользу. Неужели мы скажем, что и те лучшие в государстве люди, которым мы готовы все вверить, тоже должны быть в таком помрачении относительно этого важного предмета?
– Ни в коем случае.
– Я думаю, что справедливость и красота, если неизвестно, в каком отношении они суть благо, не найдут для себя достойного стража в лице человека, которому это неведомо. Предвижу, что без этого никто и не может их познать.
– Ты верно предвидишь.
– Между тем государственный строй будет у нас в совершенном порядке только в том случае, если его будет блюсти страж, в этом сведущий.
– Это необходимо. Но ты-то сам, Сократ, считаешь благо знанием или удовольствием? Или чем-то иным, третьим?
– Ну что ты за человек! Мне хорошо известно, да и ты прежде хорошо показал, что тебя не могут удовлетворить обычные мнения об этих вещах.
– Мне кажется, Сократ, неправильным, когда чужие взгляды умеют излагать, а свои собственные – нет, несмотря на долгие занятия в этой области.
– Как так? По-твоему, человек вправе говорить о том, чего он не знает, выдавая себя за знающего?
– Вовсе не за знающего, но пусть он изложит, что он думает, именно как свои соображения.
– Как? Разве ты не замечал, что все мнения, не основанные на знании, никуда не годятся? Даже лучшие из них и те слепы. Если у людей бывают какие-то верные мнения, не основанные на понимании, то чем они, по-твоему, отличаются от слепых, которые правильно идут по дороге?
– Ты предпочитаешь наблюдать безобразное, туманное и неясное, хотя есть возможность узнать от других то, что и ясно и красиво?
– Ради Зевса, Сократ, – воскликнул Главкон, – не отстраняйся, словно ты уже закончил рассуждение. С нас будет достаточно, если ты разберешь вопрос о благе так, как ты рассматривал справедливость, рассудительность и все остальное.
– Мне же, дорогой мой, этого тем более будет достаточно. Как бы мне только не сплоховать, а то своим нелепым усердием я вызову смех. Но, мои милые, что такое благо само по себе, это мы пока оставим в стороне, потому что, мне кажется, оно выше тех моих мнений, которых можно было достигнуть при нынешнем нашем размахе. А вот о том, что рождается от блага и чрезвычайно на него походит, я охотно поговорил бы, если вам угодно, а если нет, тогда оставим и это.
– Пожалуйста, говори, а о его родителе ты нам расскажешь в дальнейшем.
– Хотелось бы мне быть в состоянии отдать вам целиком этот мой долг, а не только проценты, как теперь. Но взыщите пока хоть проценты, то есть то, что рождается от самого блага. Однако берегитесь, как бы я нечаянно не провел вас, представив неверный счет.
– Мы остережемся по мере сил. Но ты продолжай.
– Все же только заручившись вашим согласием и напомнив вам о том, что мы с вами уже говорили раньше да и вообще нередко упоминали.
– А именно?
– Мы считаем, что есть много красивых вещей, много благ и так далее, и мы разграничиваем их с помощью определения.
– Да, мы так считаем.
– А также, что есть прекрасное само по себе, благо само по себе и так далее в отношении всех вещей, хотя мы и признаем, что их много. А что такое каждая вещь, мы уже обозначаем соответственно единой идее, одной для каждой вещи.
– Да, это так.
– И мы говорим, что те вещи можно видеть, но не мыслить, идеи же, напротив, можно мыслить, но не видеть.
– Конечно.
– Посредством чего в нас видим мы то, что мы видим?
– Посредством зрения.
– И не правда ли, посредством слуха мы слышим все то, что можно слышать, а посредством остальных чувств мы ощущаем все, что поддается ощущению?
– Ну и что же?
– Обращал ли ты внимание, до какой степени драгоценна эта способность видеть и восприниматься зрением, созданная в наших ощущениях демиургом?
– Нет, не особенно.
– А ты взгляни на это вот как: чтобы слуху слышать, а звуку звучать, требуется ли еще нечто третье, так, что, когда оно отсутствует, ничто не слышится и не звучит?
– Ничего третьего тут не нужно.
– Я думаю, что и для многих остальных ощущений – но не для всех – не требуется ничего подобного. Или ты можешь что-нибудь возразить?
– Нет, не могу.
– А разве ты не замечал, что это требуется для зрения и для всего того, что можно видеть?
– Что ты говоришь?
– Какими бы зоркими и восприимчивыми к цвету ни были у человека глаза, ты ведь знаешь, он ничего не увидит и не различит цвета, если будет пользоваться своим зрением без наличия чего-то третьего, специально для этого предназначенного.
– Что же это, по-твоему, такое?
– То, что ты называешь светом.
– Ты прав.
– Значит, немаловажным началом связуются друг с другом зрительное ощущение и возможность зрительно восприниматься; их связь ценнее всякой другой, потому что свет драгоценен.
– Еще бы ему не быть!
– Кого же из небесных богов можешь ты признать владычествующим над ним и чей это свет позволяет нашему зрению всего лучше видеть, а предметам – восприниматься зрением?
– Того же бога, что и ты, и все остальные. Ведь ясно, что ты спрашиваешь о Солнце.
– А не находится ли зрение по своей природе вот в каком отношении к этому богу...
– В каком?
– Зрение ни само по себе, ни в том, в чем оно возникает – мы называем это глазом, – не есть Солнце.
– Конечно, нет.
– Однако из орудий наших ощущений оно самое солнцеобразное.
– Да, самое.
– И та способность, которой обладает зрение, уделена ему Солнцем как некое истечение.
– Конечно.
– Значит, и Солнце не есть зрение. Хотя оно – причина зрения, но само зрение его видит.
– Да, это так.
– Вот и считай, что я утверждаю это и о том, что порождается благом, – ведь благо произвело его подобным самому себе: чем будет благо в умопостигаемой области по отношению к уму и умопостигаемому, тем в области зримого будет Солнце по отношению к зрению и зрительно воспринимаемым вещам.
– Как это? Разбери мне подробнее.
– Ты знаешь, когда напрягаются, чтобы разглядеть предметы, озаренные сумеречным сиянием ночи, а не те, цвет которых предстает в свете дня, зрение притупляется, и человека можно принять чуть ли не за слепого, как будто его глаза не в порядке.
– Действительно, это так.
– Между тем те же самые глаза отчетливо видят предметы, освещенные Солнцем: это показывает, что зрение в порядке.
– И что же?
– Считай, что так бывает и с душой: всякий раз, когда она устремляется туда, где сияют истина и бытие, она воспринимает их и познает, что показывает ее разумность. Когда же она уклоняется в область смешения с мраком, возникновения и уничтожения, она тупеет, становится подверженной мнениям, меняет их так и этак, и кажется, что она лишилась ума.
– Похоже на это.
– Так вот, то, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага – причиной знания и познаваемости истины. Как ни прекрасно и то и другое – познание и истина, но, если идею блага ты будешь считать чем-то еще более прекрасным, ты будешь прав. Как правильно было считать свет и зрение солнцеобразными, но признать их Солнцем было бы неправильно, так и здесь: правильно считать познание и истину имеющими образ блага, но признать что-либо из них самим благом было бы неправильно: благо по его свойствам надо ценить еще больше.
– Каким же ты считаешь его несказанно прекрасным, если, по твоим словам, от него зависят и познание, и истина, само же оно превосходит их своей красотой! Но конечно, ты понимаешь под этим не удовольствие?
– Не кощунствуй! Лучше вот как рассматривай его образ...
– Солнце дает всему, что мы видим, не только возможность быть видимым, но и рождение…, рост, а также питание, хотя само оно не есть становление…
– Как же иначе?
– Считай, что и познаваемые вещи не только могут дознаваться лишь благодаря благу, но оно дает им и бытие, и существование, хотя само благо не есть существование, оно – за пределами существования, превышая его достоинством и силой.
Тут Главкон очень забавно воскликнул:
– Аполлон! Как удивительно высоко мы взобрались!
– Ты сам виноват, – сказал я, – ты заставляешь меня излагать мое мнение о благе.
– И ты ни в коем случае не бросай этого; не говоря уж о другом, разбери снова это сходство с Солнцем – не пропустил ли ты чего.
– Ну, там у меня многое пропущено.
– Не оставляй в стороне даже мелочей!
– Думаю, их слишком много; впрочем, насколько это сейчас возможно, постараюсь ничего не пропустить.
– Непременно постарайся.
– Так вот, считай, что есть двое владык, как мы и говорили: один – надо всеми родами и областями умопостигаемого, другой, напротив, надо всем зримым – не хочу называть это небом, чтобы тебе не казалось, будто я как-то мудрю со словами. Усвоил ты эти два вида, зримый и умопостигаемый?
– Усвоил.
– Для сравнения возьми линию, разделенную на два неравных отрезка. Каждый такой отрезок, то есть область зримого и область умопостигаемого, раздели опять таким же путем, причем область зримого ты разделишь по признаку большей или меньшей отчетливости. Тогда один из получившихся там отрезков будет содержать образы. Я называю так прежде всего тени, затем отражения в воде и в плотных, гладких и глянцевитых предметах – одним словом, все подобное этому.
– Понимаю.
– В другой раздел, сходный с этим, ты поместишь находящиеся вокруг нас живые существа, все виды растений, а также все то, что изготовляется.
– Так я это и размещу.
И разве не согласишься ты признать такое разделение в отношении подлинности и неподлинности: как то, что мы мним, относится к тому, что мы действительно знаем, так подобное относится к уподобляемому.
– Я с этим вполне согласен.
– Рассмотри в свою очередь и разделение области умопостигаемого – по какому признаку надо будет ее делить.
– По какому же?
– Один раздел умопостигаемого душа вынуждена искать на основании предпосылок, пользуясь образами из получившихся у нас тогда отрезков и устремляясь поэтому не к началу, а к завершению. Между тем другой раздел душа отыскивает, восходя от предпосылки к началу, такой предпосылки не имеющему. Без образов, какие были в первом случае, но при помощи самих идей пролагает она себе путь.
– То, что ты говоришь, я недостаточно понял.
– Тебе легче будет понять, если сперва я скажу вот что: я думаю, ты знаешь, что те, кто занимается геометрией, счетом и тому подобным, предполагают в любом своем исследовании, будто им известно, что такое чет и нечет, фигуры, три вида углов и прочее в том же роде. Это они принимают за исходные положения и не считают нужным отдавать в них отчет ни себе, ни другим, словно это всякому и без того ясно. Исходя из этих положений, они разбирают уже все остальное и последовательно доводят до конца то, что было предметом их рассмотрения.
– Это-то я очень хорошо знаю.
– Но ведь когда они вдобавок пользуются чертежами и делают отсюда выводы, их мысль обращена не на чертеж, а на те фигуры, подобием которых он служит. Выводы свои они делают только для четырехугольника самого по себе и его диагонали, а не для той диагонали, которую они начертили. Так и во всем остальном. То же самое относится к произведениям ваяния и живописи: от них может падать тень, и возможны их отражения в воде, но сами они служат лишь образным выражением того, что можно видеть не иначе как мысленным взором.
– Ты прав.
– Вот об этом виде умопостигаемого я тогда и говорил: душа в своем стремлении к нему бывает вынуждена пользоваться предпосылками и потому не восходит к его началу, так как она не в состоянии выйти за пределы предполагаемого и пользуется лишь образными подобиями, выраженными в низших вещах, особенно в тех, в которых она находит и почитает отчетливое их выражение.
– Я понимаю: ты говоришь о том, что изучают при помощи геометрии и родственных ей приемов.
– Пойми также, что вторым разделом умопостигаемого я называю то, чего наш разум достигает с помощью диалектической способности. Свои предположения он не выдает за нечто изначальное, напротив, они для него только предположения как таковые, то есть некие подступы и устремления к началу всего, которое уже не предположительно. Достигнув его и придерживаясь всего, с чем оно связано, он приходит затем к заключению, вовсе не пользуясь ничем чувственным, но лишь самими идеями в их взаимном отношении, и его выводы относятся только к ним.
– Я понимаю, хотя и не в достаточной степени: мне кажется, ты говоришь о сложных вещах. Однако ты хочешь установить, что бытие и все умопостигаемое при помощи диалектики можно созерцать яснее, чем то, что рассматривается с помощью только так называемых наук, которые исходят из предположений. Правда, и такие исследователи бывают вынуждены созерцать область умопостигаемого при помощи рассудка, а не посредством ощущений, но поскольку, они рассматривают ее на основании своих предположений, не восходя к первоначалу, то, по-твоему, они и не могут постигнуть ее умом, хотя она вполне умопостигаема, если постичь ее первоначало. Рассудком же ты называешь, по-моему, ту способность, которая встречается у занимающихся геометрией и им подобных. Однако это еще не ум, так как рассудок занимает промежуточное положение между мнением и умом».
Вопросы к фрагменту из диалога Платона «Государство» (символ пещеры):
1) Раскройте, в чем заключается метафорический смысл пещеры и что олицетворяют собой оковы на ногах и на шее людей?
2) Почему человек, освобожденный от оков и увидевший свет Солнца, вернувшись обратно в пещеру, будет казаться смешным среди других узников?
3) В чем заключается диалектика восхождения и нисхождения души? Существует ли предел восхождения?
4) Какие две причины искаженного видения обнаруживает Сократ, разбирая нарушения зрения?
5) Является ли просвещенность каким-то внешним знанием или же развитием некой способности, имеющейся в душе каждого от рождения?
6) В чем, согласно Платону, состоит «искусство обращения»?
7) Чем философ объясняет феномен «дурных», но необыкновенно проницательных людей?
8) Что не позволяет Платону рассматривать самосовершенствование в качестве высшей цели для государственного деятеля?
Одно из наиболее значимых произведений философа-диалог «Государство». На примере анализа этого произведения рассмотрим основные политические воззрения Платона. В диалоге «Государство» Платон рисует картину идеального общественного строя и решает ряд теоретических проблем. По его теории государство возникает потому, что человек как индивид не может обеспечить удовлетворение своих главных потребностей. Эта глубокая идея подразумевается в исходном платоновском определении государства: ‹‹Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства››. Основным принципом идеального государственного устройства Платон считает справедливость. Господство справедливости сплачивает разнообразные части государства в гармоничное целое. Платон характеризует проектируемое идеальное государство как правление лучших и благородных, то есть аристократический вид государства. Платон классифицирует существующие государственные формы. Ближе всего к нему стоит аристократия, а именно аристократическая республика. Затем стоит демократия власть, основанная на военной силе. Еще ниже стоит олигархия, представляющая собой власть немногих, власть, опирающуюся на торговлю. К самым неприемлемым государственным формам, он относит демократию, как власть толпы, и тиранию. Приемлемой, из существующих государственных форм, он выделяет аристократическую республику, противопоставляя ей, тем не менее, свой образ идеального государства. Отношение Платона к тирании - двойственное: с одной стороны он категорически её не приемлет, а с другой стороны - тираническое правление может быть связано с истинным знанием, с философией и высокой политической мудростью. Приемлемой из существующих государственных форм, он находит аристократическую республику, противопоставляя ей, тем не менее, свой образец идеального государства. Именно такое государство добродетельно, потому что опирается на мудрость своих правителей, на мужество своих стражей, на покладистость и рассудительность низшей части. Это государство справедливо, поскольку в нем все подчинено единой цели, каждый может "заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие это и есть справедливость». По мнению Платона, идеальное государство строится на началах законности, уточнить действующие законы в соответствии с потребностями в границах идеального проекта. Платон признаёт, что указанный им проект идеального государства труден, но вполне возможен. Поскольку Платон создал модель идеального государства, которого до сих пор ещё не существует, диалог ‹‹Государство›› включается в литературный жанр, называемый утопией. Утопия Платона - философское произведение. Чтобы нарисовать картины наилучшего государственного строя, необходимо ясно представлять недостатки существующего государства. Философ также предложил решения насущных проблем, говорил о том, чего ещё нет, но что, по его мнению, непременно должно возникнуть взамен существующего. Утопия Платона - не теория индивидуальной свободы граждан, а теория тотальной свободы - свободы государства в его целостности, неделимости. Но всё же Платон приносит человека в жертву государству. Он понял характерную для античного полиса связь единичного с целым, зависимость личности от более широкого целого, обусловленность индивида государством. Поняв эту связь, Платон превратил её в норму задуманного им проекта идеального общественно-политического устройства. В идеальном государстве Платона все должно быть четко фиксировано, все построено по определенному плану, который не может быть нарушаем никем из граждан. Этим оно отличается от известных государств-полисов, характеризующихся непрочностью, хаотичностью, отсутствием строгого порядкаи, как следствие, господством несправедливости. Действительно, возможны три формы государственного устройства: · а) монархия - правление одного; · б) аристократия- правление немногих; · в) демократия- правление большинства, или народа. Однако эти три «правильные» формы имеют тенденцию превращаться в свои уродливые двойники: монархия - в тиранию, аристократия - в олигархию, демократия - в демагогию. Извращения имеют место в силу того, что правители склонны чаще заботиться о себе и о своих корыстных интересах, а не об интересах граждан. Также фактором извращения выступает чрезмерная свобода, которая неизбежно ведет за собой демагогию, разлагающую нравы. Однако если государство сумеет сохранить нравственное здоровье граждан, то наилучшей формой окажется первая - монархия. Если нравственность утрачена, следовательно, процветает коррупция, то наилучшей становится третья - демократия. Исходя из свойств государства, следует логически вывести его частные характеристики, определить его устройство, и в конечном итоге, решить вопрос о роли индивидов в нем. Таким образом, логика Платона идет в последовательности умозаключений от государства к индивиду, а не наоборот - от индивида к государству. Это предопределяет тотальное подчинение индивида государству. К такому подчинению Платон и приходит, фактически лишая граждан государственного права на частную жизнь. Жизнь индивида здесь без остатка подчиняется государственному целому. Индивидуальная свобода признается только в той мере, в какой она необходима государству. Следовательно, в идеальном государстве учитываются естественные склонности людей, а принуждение призвано, лишь способствовать более полной реализации этих склонностей. Государственная задача сословия ремесленников и земледельцев - кормить и обеспечивать правителей-мудрецов и воинов-полицейских. В исполнении этой задачи Платон видит весь смысл их существования. Их личная жизнь несколько более свободна, чем жизнь воинского сословия и правителей, однако она тоже подчинена строгому регламенту, поскольку за ней бдительно наблюдают стражи-воины: допускается принуждение к труду, насилие над пьяницами и лентяями, принимаются меры к тому, чтобы никто не становился ни слишком бедным, ни слишком богатым. Бедные будут неспособны обеспечивать воинов и правителей средствами к жизни, богатые возомнят о себе слишком много, станут нарушать установленный порядок, угрожать власти мудрецов.
Еще по теме Государство Платона:
- 7. Учение Платона об идеальном государстве и его формах. Сравнительный анализ диалогов «Государство» и «Законы».
Министерство сельского хозяйства Российской Федерации
Департамент
научно-технологической политики и
образования ФГУВПО «Красноярский
государственный аграрный университет»
Институт прикладной биотехнологии и ветеринарной медицины
Кафедра философии
Анализ философского текста
Платон «Государство»
Выполнила: студент гр. 23
Якищик С.Н
Проверила:
Романова Е.В.
Красноярск
2010
Плато́н (др.-греч. Πλάτων) - древнегреческий философ , ученик Сократа , учитель Аристотеля . Настоящее имя - Аристокл (др.-греч. Αριστοκλής). Платон - прозвище, означающее «широкий, широкоплечий».
Родился Платон в богатой семье Аристона и Периктионы на острове Эгина, неподалеку от Афин. В день рождения будущего философа (21 мая 427 г. до н.э.) был праздник: на Делосе отмечался день рождения Аполлона.
Как все афинские юноши его сословия, Платон обучался гимнастике, музыке, грамматике, писал стихи, участвовал в атлетических соревнованиях, готовился стать доблестным гражданином. В последствии свои художественные склонности и дарования Платон с успехом поставил на службу философии. Этой науке Платон обучался сначала у Кратила, последователя Гераклита. Однако решающий поворот в его биографии связан с именем Сократа. В двадцать лет Платон стал слушателем сократовских бесед. До конца жизни философ хранил образ учителя в своей памяти и сделал его героем множества произведений.
После казни Сократа (399 г. до н.э.) Платон покинул Афины, чтобы вернуться сюда только через двенадцать лет. Его ждали Египет, Кирена, Южная Италия и Сицилия.
В 387 г. до н.э. в сорокалетнем возрасте – а греки считали его временем расцвета человека – Платон вернулся в Афины. Он купил участок рощи, носившей имя древнеаттического героя Академа, и организовал тут первую в истории человечества научную школу – Академию. По приданию, над ее дверями висела надпись: “Необученным геометрии вход воспрещен”.
Оставшуюся жизнь Платон провел в Афинах, разочаровавшись в активной политике и посвятив себя философским и научным занятиям: он читал лекции слушателям Академии и сочинял философские диалоги. Умер Платон в 347 г. до н.э., по иронии судьбы, 21 мая – в день рождения свой собственный и бога Аполлона.
История
создания сочинения
«Государство»
«Государство» («О справедливости»)- диалог Платона, состоящий из 10 книг. Большая часть книги 1 (за исключением введения-рамки), представляет собой диалог раннего периода, называемый «Фрасимах». Книги 2-10 относятся к зрелому периоду (завершены к 374 до н. э.). Главные участники диалога - Сократ, Кефал, Главкон, Адимант и Полемарх. Диалог последовательно развивает единую тему - «о справедливости»; с этой точки зрения его можно разделить на шесть частей.
В 1-й части - постановка вопроса о справедливости и невозможность его разрешить методами традиций сократовского определения понятий. Поэтому во 2-й части собеседники приходят к необходимости найти особый метод исследования; мысленный зксперимент.
3-я часть : поскольку справедливость и несправедливость явственней всего проявляются не в отдельном человеке, а в государстве, и поскольку государство и человеческая душа имеют аналогичное строение, предлагается очерк идеального государства.
4-я часть - попытка указать средства, позволяющие воплотить идеальное государство в жизнь.
5-я часть посвящена несправедливому общественному устройству (тимократия, олигархия, демократия, тирания). 6-я часть показывает, что справедливые счастливее несправедливых.
В «Государстве» развито учение Платона об обществе и государстве, бытии и познании, изложены этические, психологические и педагогические взгляды. Через весь трактат проходит параллель души и государства.
По образцу «Государства» Платона написано «Государство» Цицерона. Под влиянием «Государства» написан «Трактат о взглядах жителей добродет. Города» Фараби. Комментировал «Государство» Ибн Рушд.
На русский язык переводили М. Пахомова (1783), В. Н. Каропва (1863),
А. Н. Егунова (1971).
Анализ
фрагмента текста «Государство»
книга 4
(Модель
идеального го-сударства, Устранение богатства
и бедности в идеальном государстве, Размер
идеального государства, Роль правильного
воспитания, обучения и законов в идеальном
государстве)
В своей модели идеального государства Платон предлагает сделать счастливым не один слой населения, а всё государство в целом. Он считает, что только в таком государстве может существовать справедливость.
Но так же Автор говорит и о том, что нельзя сделать людей счастливыми по средством их полной свободы. В своём сочинении он пишет: «Мы сумели бы и земледельцев нарядить в пышные одежды, облечь в золото и предоставить им лишь для собственного удовольствия возделывать землю, а гончары пускай с удобством разлягутся у очага, пьют себе в волю и пируют, пододвинув поближе гончарный круг и занимаясь своим ремеслом лишь столько, сколько им захочется»,- и тут же продолжает – «земледелец не будет земледельцем, и гончар - гончаром, и вообще никто из людей, составляющих государство, не сохранит своего лица.» - Из этого следует, что каждый человек в государстве должен уделять положенное время своему делу, а особенно тщательно должны работать люди стоящие у власти и контролирующие закон, т.к. если сапожник не будет делать своё дело, это не сильно навредит государству, а вот если правитель будет думать только о себе, и не беспокоиться о делах государства, то оно развалится.
Так же Платон рассуждает о том, что люди в правильном государстве не должны зарабатывать больше или меньше положенного, т.к. это плохо сказывается и на ремесле, и на умении человека, ибо богатый будет лениться работать, а у бедного может не хватить средств, чтобы раскрыть свой талант. Платон пишет: «Значит и от того, и от другого – и от бедности, и от богатства – хуже становятся как изделия, так и сами мастера».
В государстве философ указывает на 2 беды, которые надо всячески остерегаться и постараться не допустить их расцветания. – «Богатство и бедность. Одно ведет к роскоши, лени, новшествам, другая, кроме новшеств – к низостям и злодеяниям».
В своём диалоге автор показывает, что государство, не пользующееся ни золотом, ни серебром всегда одержит верх над богатым, тучным и изнеженным противником. Так же он говорит, что государством имеет право называться только его творение, а у остальных должно быть более сложное название, т.к. они представляют собой несколько государств в одном. Он пишет: «… в них заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей; и в каждом из них опять-таки множество государств…».
В своих учениях Платон указывает и на размер государства: «…государство можно увеличивать лишь до тех пор, пока оно не перестает быть единым, но не более этого». Он даёт указания правителям следить за тем: «… чтобы наше государство было не слишком малым, но и не мнимо большим – оно должно быть достаточным и единым».
Кроме того философ поднимает проблему о переходе граждан из одного сословия в другое: «… граждан надо ставить на то одно дело, к которому у него есть способности, чтобы, занимаясь лишь тем делом, которое ему подобает, каждый представлял бы собою единство, а не множество: так и все государство в целом станет единым, а не множественным». Отсюда можно перейти к роли обучения и воспитания в идеальном государстве.
Автор говорит, что благодаря хорошему обучению люди в государстве сами разберутся во всех сферах жизни, и обязательно свяжут всё с пословицей: «У друзей всё общее». Он сравнивает государство с колесом – стоит дать лишь один толчок, а дальше всё пойдёт своим ходом. «Ведь правильное воспитание и обучение пробуждает в человеке хорошие природные задатки», - писал Платон.
Так же в сочинении идёт речь о том, что нельзя допускать внедрение новшеств в такие области как гимнастическое и мусическое искусство, т.к. изменение в этих областях всегда ведёт к изменению самых важных государственных установлений.
Философ рассуждает о том, что даже игры маленьких детей должны подчиняться определённым правилам, чтобы с малых лет привыкать к исполнению законов. В своём диалоге он пишет: «Младшим полагается молчать при старших, уступать им место, вставать в их присутствии, почитать родителей…». Но указывается и на то, что этих норм можно добиться только в обществе исполняющем их.
Платон считает, что записывать надо только главные законы, основные, а мелкие, бытовые и повседневные народ должен решать самостоятельно, посредством своего воспитания.
Платон считает, что если государство правильно устроено, то оно будет совершенным.
Модель государства Платона является утопической, т.к. её так и не смогли воплотить в жизнь. Я считаю, что произошло это, скорее всего, из-за неправильного воспитания, население государства не смогло переступить через свои принципы и традиции. Дети перенимали правила от взрослых, это и помешало прижиться новым законам.
Библиографический
список
- Философский энциклопедический словарь/Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалёв, В.Г. Панов – М.: Сов. Энциклопедия, 1983.
- Платон. Аристотель. Пайдейя: Восхождение к доблести/ Сост. и отв. ред. Г.Б. Корнетов. М.: Изд-во УРАО, 2003.
ИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ПЛАТОНА
"Философия начинается с удивления".
Теэтет, фрагмент 155d
"После этого, - сказал я, - ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию… посмотри-ка: ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная - глянь-ка - невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
Это я себе представляю.
Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.
Странный ты рисуешь образ и странных узников!
Подобных нам. Прежде всего, разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?
Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?
А предметы, которые проносят там, за стеной? Не то же ли самое происходит и с ними?
То есть?
Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?
Клянусь Зевсом, я этого не думаю.
Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов.
Это совершенно неизбежно".
Государство, книга VII, фрагмент 514а-515
"- Просвещенность - это совсем не то, что утверждают о ней некоторые лица, заявляющие, будто в душе у человека нет знания и они его туда вкладывают, вроде того, как вложили бы в слепые глаза зрение.
Верно, они так утверждают.
А это наше рассуждение показывает, что у каждого в душе есть такая способность; есть у души и орудие, помогающее каждому обучиться. Но как глазу невозможно повернуться от мрака к свету иначе, чем вместе со всем телом, также нужно отвратиться всей душой ото всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет выдержать созерцание бытия и того, что в нем всего ярче, а это, как мы утверждаем, и есть благо. Не правда ли?"
Государство, книга VII, фрагмент 518b-с
"Бог невинен".
Государство, книга X, фрагмент 617е
"Не забывай о том, что слава в обществе - путь к высоким достижениям, а тот, кто своеволен, нравом обречен на одиночество".
Письма, ГУ, фрагмент 321с
"- Мы признаем это - отдельный человек бывает справедливым таким же образом, каким осуществляется справедливость в государстве.
Это тоже совершенно необходимо.
Но ведь мы не забыли, что государство у нас было признано справедливым в том случае, если каждое из трех его сословий выполняет в нем свое дело".
Государство, книга IV, фрагмент 441d
"Итак, способности рассуждать подобает господствовать, потому что мудрость и попечение обо всей душе в целом - это как раз ее дело, начало же яростное должно ей подчиняться и быть ее союзником…
Оба этих начала, воспитанные таким образом, обученные и подлинно понявшие свое назначение, будут управлять началом вожделеющим - а оно составляет большую часть души каждого человека и по своей природе жаждет богатства. За ним надо следить, чтобы оно не умножилось и не усилилось за счет так называемых телесных удовольствий и не перестало бы выполнять свое назначение: иначе оно может попытаться поработить и подчинить себе то, что ему не родственно, и таким образом извратить жизнедеятельность всех начал".
Государство, книга IV, фрагмент 441е, 442а
"Ну что же, слушай мой сон вместо своего. Мне сдается, я тоже слышал от каких-то людей, что именно те первоначала, из которых состоим мы и все прочее, не поддаются объяснению. Каждое из них само по себе можно только назвать, но добавить к этому ничего нельзя - ни того, что оно есть, ни того, что его нет. Ибо в таком случае ему приписывалось бы бытие или небытие, а здесь нельзя привносить ничего, коль скоро высказываются только о нем одном и к нему не подходит ни «само», ни «то», ни «каждое», ни «одно», ни «это», ни многое другое в том же роде.
Таким образом, эти начала необъяснимы и непознаваемы, они лишь ощутимы. Сложное же познаваемо, выразимо и доступно истинному мнению. Поэтому, если кто составляет себе истинное мнение о чем-то без объяснения, его душа владеет истиной, но не знанием этой вещи; ведь кто не может дать или получить объяснение чего-то, тот этого не знает".
Тэетет, фрагменты 201e, 202b
"- Предположим, что когда кто-то видит, слышит или ощущает что-то, он говорит себе: "То, что я чувствую, похоже на что-то другое, хотя на самом деле является только его неудачной имитацией". Не согласишься ли ты, что этот человек должен уже заранее иметь знание об этом "чем-то еще" и, по правде говоря, помнить о нем?
Конечно.
Тогда у нас должно уже быть более раннее знание о равенстве, до того, как мы в первый раз увидели две почти одинаковые вещи.
Я согласен.
И в то же самое время следует согласиться, что к понятию равенства мы не можем прийти иначе, чем через зрение, осязание или другие чувства. Я рассматриваю их все как одно.
Да, Сократ, мы должны с этим согласиться, чтобы быть последовательными.
Тогда именно посредством чувств мы получаем представление о том, что вещи, которые почти одинаковы, не являются абсолютно равными.
Это звучит довольно логично.
Но на самом ли деле мы в первый раз видим, слышим и используем чувства только после рождения?
Конечно.
Но ранее мы согласились, что еще до применения чувств нам необходимо иметь понятия равенства и неравенства, иначе мы не могли бы их почувствовать.
Что означает, что это знание мы должны были получить еще до рождения.
Кажется, так.
Следовательно, если у нас есть это знание до рождения, и мы знали это и после рождения, значит, у нас есть знание не только о равенстве и относительном равенстве, но также и о всех вечных образцах. И это самое рассуждение, которое мы применили к абсолютному равенству, точно так же можно применить и к неизменной красоте, праведности, моральности и святости. А также, настаиваю я, и ко всем другим вещам, к которым мы применяем понятие «вечное». Это значит, что мы должны обладать знанием вечных идей еще до рождения".
"Говорят, Сократу приснился сон, что на коленях у него сидел птенец лебедя. Он быстро опeрился и стал лебедем, а затем улетел, издав долгий прекрасный крик. На следующий день Сократу представили его нового ученика Платона, и Сократ немедленно узнал его в лебеде из своего сна".
Диоген Лаэртский, "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов", книга 3, 5
Другая сторона учения Платона:
"Самое главное здесь следующее: никто никогда не должен оставаться без начальника - ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению: нет, всегда - и на войне, и в мирное время - надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах надо ими руководствоваться, например, по первому его приказанию останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям, умываться, питаться, пробуждаться ночью для несения охраны и исполнения поручений… Словом, пусть человеческая душа приобретет навык совершенно не уметь делать что-то отдельно от других людей и даже не понимать, как это возможно. Пусть жизнь всех людей будет возможно более сплоченной и общей. Ибо нет и никогда не будет ничего более лучшего и полезного, и искусного в деле достижения удачи и победы на войне. Упражняться в этом надо с самых малых лет, причем и в мирное время. Надо начальствовать над другими и самому быть у них под началом. А безначалие должно быть изъято из жизни всех людей и даже животных, подвластных людям".
Законы, фр. 942a-f
Это кажется пугающе знакомым всем, кто изучал Третий Рейх и коммунистические режимы от сталинской России до культурной революции в Китае. "Политическая наука" диктаторства, кажется, мало изменилась за последние две тысячи лет со времен зарождения нашей цивилизации. Также как и психология, подталкивающая к созданию таких государств, не сильно улучшилась за это время.
Веками идеи Платона не причиняли вреда. Пока его книги хранились на полках классиков и теологов, эти взгляды были не опасны. Однако настало время, и руководители элитных школ и пансионов положили их в основу викторианской системы образования. В середине XX века австрийский философ Карл Поппер решил, что пора показать связь этой теории с фашистской идеологией. Он сделал это в книге "Открытое общество и его враги", из которой взят следующий отрывок:
"Индивидуализм, объединенный с альтруизмом, стал основой нашей западной цивилизации. Это - центральное положение христианства ("Возлюби ближнего", - говорит священное Писание, а не "возлюби свое племя") и ядро всех этических доктрин, возникших в нашей цивилизации и питавших ее… Платон был прав, когда видел в этой доктрине врага своего кастового общества, и он ненавидел ее больше всех прочих «подрывных» учений его времени… Никогда человек не был более откровенен в выражении враждебности к индивидуальному".
Поппер цитирует следующий отрывок, в котором Платон описывает свое государство как "высшую форму государственного устройства". Платон пишет:
"Женщины и дети, а также все слуги, рабы и домашнее хозяйство считаются общей собственностью государства. Должны предприниматься все возможные меры для искоренения из нашей жизни любой возможной черты индивидуализма или всего, что желают присвоить. Настолько, насколько это возможно, и даже те вещи, которые сама природа создала личными и неповторимыми, должны быть преобразованы в общественную собственность. Ничего не остается личным: даже наши глаза, уши и руки должны видеть, слышать и действовать так, как будто они принадлежат не отдельному человеку, а коллективу. Все должно быть сделано по одному образцу, чтобы до последней черты быть подобным другим вещам. Они хвалят или ругают по молчаливому согласию, они даже радуются и печалятся одним и тем же вещам, все вместе и в одно время. Все законы служат одной цели: сделать граждан равными до наиболее возможной степени… Невозможно отыскать лучшего принципа для самой замечательной формы государства".
Это не взгляды молодого экстремиста, а обоснованные суждения зрелого и мудрого ума. «Законы» - одна из последних работ Платона. Он почти наверняка написал ее после возвращения из Сиракуз в третий и последний раз, когда ему было уже за семьдесят.
Многие комментаторы могли бы поспорить с мнением Коплстона, что в «Законах» Платон "пошел на уступки реальной жизни, изменив утопическую природу «Государства». Оставляя в стороне вопрос о том, является ли государство Платона утопией (любого вида и для всех, кто принимает в нем участие), можно ли, в самом деле, считать, что эти изменения представляют собой уступку той жизни, которую мы хотим видеть вокруг нас? Тоталитарное государство с массовым подчинением, увы, часто было реальностью для миллионов несчастных (причем для многих - и по сей день). Но большинство из нас совсем по-другому представляют себе уступки реальной жизни, которые хотелось бы усмотреть в государстве Платона.
"Хорошо, раз вы не способны жить в моей утопии, я вместо этого дам вам ад на земле", - кажется, в этом суть подхода Платона. Как я уже говорил, есть серьезные исторические и психологические причины того, почему Платон верил в такие странные идеи. Но в чем же польза философии, если один из ее лучших представителей придерживался таких столь необдуманных теорий, несущих в себе реальную угрозу? Можно доказать, что философия Платона (например, его мир идей) выходит за пределы его эпохи, в то время как политические идеи (например, устройство населяемого нами мира) есть не что иное, как ужасное порождение лишь наполовину истинных идей. Действительно, нет смысла отрицать, что его политические представления есть продукт его времени. Афины находились под угрозой гибели и для того, чтобы выжить, им необходимо было стать второй Спартой. Десятилетие спустя Афины попали под власть Македонии. К несчастью, Платон защищал свой порожденный страхом режим и в военное, и в мирное время, и в годы опасности, и тогда, когда ее уже не было, и в трудные, и в более спокойные времена (при таком режиме просто не могло быть "хороших времен").
Тем не менее эти пугающие политические идеи не умерли более двух тысяч лет назад в маленьких городах на Балканах. Они продолжают распространяться. Другими словами, политические идеи Платона так же вечны, как и его философия. Какой же вывод можно сделать из этого? Философия Платона была и остается одним из великих учений западной цивилизации. В ней сформулированы вопросы, на которые философы до сих пор не могут найти ответа, кроме того, она создала интеллектуальную основу для христианской идеологии. И все же социальная концепция Платона вызывает у современного человека недоумение и страх. Ее возникновение трудно оправдать тем, что подобный образ мыслей был присущ всем современникам Платона, поскольку это не соответствует истине. Ведь Платон жил в Афинах, которые известны как родина демократии. Скорее всего, здесь можно сделать только один вывод: за философию Платону следовало бы поставить пять с плюсом, а за политику - два с минусом.
Из книги Спиноза за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Спинозы О БОГЕОПРЕДЕЛЕНИЯ1. Под причиною самого себя (causa sui) я разумею то, сущность чего заключает в себе существование, иными словами, то, чья природа может быть представляема не иначе, как существующею.2. Конечною в своем роде называется такая вещь,
Из книги Кант за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Канта Следующие отрывки взяты из введения к "Критике чистого разума", где Кант подготавливает читателя к восприятию основ своей философии. Как можно видеть из второго предложения, он начинает так же, как и собирается потом продолжать. Пробейтесь сквозь
Из книги Ницше за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Ницше Афоризмы и изреченияБог умер.Жить опасно.Каково лучшее лекарство? Победа.Утренняя заря, 571Нет вовсе моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов…По ту сторону добра и зла, 108Лучшее лекарство от любви - это все же освященное
Из книги Гегель за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Гегеля Все разумное действительно, все действительное разумно.«Философия права», предисловиеНетрудно показать, что понятие философии присутствует даже в нашем обыденном мышлении.Такое мышление начинается с наших непосредственных представлений и
Из книги Лейбниц за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Лейбница Монадология, положения 1–71. Монада, о которой мы будем здесь говорить, есть не что иное, как простая субстанция, которая входит в состав сложных; простая - значит не имеющая частей.2. И необходимо должны существовать простые субстанции, потому что
Из книги Юм за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Юма Определение впечатлений и идей:«Все перцепции [восприятия] человеческого ума сводятся к двум отличным друг от друга родам, которые я буду называть впечатлениями и идеями. Различие между последними состоит в той степени силы и живости, с которой они
Из книги Локк за 90 минут (Просто о сложном) автора Стретерн ПолИз произведений Локка Тот, кто не ограничится тем, что упадет ему в кружку для милостыни, и, не довольствуясь ленивой жизнью на крохи выпрошенных мнений, обратит в дело собственные мыслительные способности для отыскания и исследования истины, не останется без
Из книги Сартр за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Сартра Человек обречен быть свободным.«Экзистенциализм и гуманизм»Мир объяснений и разумных доводов и мир существования - два разных мира. ‹…› Существование - это не то, о чем можно размышлять со стороны: нужно, чтобы оно вдруг нахлынуло, навалилось на
Из книги Беркли за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Беркли Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют собой либо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи,
Из книги Декарт за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Декарта Я уже давно подметил, что с первых лет жизни считал истинными множество ложных мнений и что все, построенное мною впоследствии на принципах столь ненадежных, должно быть очень сомнительным и недостоверным. С тех пор я решил, что если я хочу
Из книги Кьеркегор за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Кьеркегора "Первое, что мы должны понять - это то, что мы ничего не понимаем." Дневники "Наша жизнь - это игра, правила которой нам неизвестны." Дневники "Чем больше человек способен забыть, тем более суетной становится его жизнь; чем больше он способен
Из книги Блаженный Августин за 90 минут автора Стретерн ПолИз произведений Блаженного Августина "Дай мне целомудрие - но только не сейчас!" "Исповедь", книга 8, глава 7 "Для многих полное воздержание легче, нежели чем умеренность." "О благости брака", глава 21 "Не было времени, когда бы Ты не создавал чего-нибудь; ведь создатель самого
Из книги Диалоги Воспоминания Размышления автора Стравинский Игорь Фёдорович Из книги Эмпиризм и субъективность (сборник) автора Делёз ЖильВыдержки из произведений Спинозы Данные выдержки из произведений Спинозы соответствуют ранее рассмотренным темам. Мы опускаем здесь те места, где Спиноза - в частности в Этике - отсылает к другим текстам.А) Критика1. Критика познания: что поражает - так это тело…Они не
Из книги Тени разума [В поисках науки о сознании] автора Пенроуз Роджер5.16. Ортогональность произведений состояний С ортогональностью произведений состояний (в том виде, в каком я определил эти произведения выше) дела обстоят не так просто, как хотелось бы. Допустим, у нас имеется два ортогональных состояния |?? и |??; тогда мы вправе ожидать,
Из книги Писарев автора Демидова Нина ВасильевнаИз произведений Д. И. Писарева [О брошюре Шедо-Ферроти]«…Шедо-Ферроти упрекает Герцена в том, что тот будто бы сравнивает себя с коронованными особами. В этом упреке выражается как нравственная низость, так и умственная малость Шедо-Ферроти. Какая же разница между простым
