Кто лечил сына николая 2. Царская Семья: реальная жизнь после мнимого расстрела

Династия Романовых имела тяжкий недуг на генетическом уровне - это очень редкая форма гемофилии. Ученые из Медицинской школы при Массачусетском университете вместе с заведующим лаборатории РАМН Е.Рогаевым провели исследования ДНК Романовых, которую они получили из останков в Екатеринбурге.

Эти исследования должны были стать подтверждением существующей информации о заболевании царской династии. Последний носитель этого недуга была Прусский принц Вальдемар, который умер в 1945 году, на гемофилию указывали только некоторые симптомы - плохая свертываемость крови, частые гематомы.

В 80% случаев подобные страдания испытывают люди, которые в Х-хромосоме имеют мутацию гена Ф8. Рогаев не обнаружил никаких аномалий в этом гене у Романовых и принялся изучать соседний ген Ф9. Этот ген отвечает за возникновение более сложной формы заболевания крови, гемофилия типа «В». Как сообщает журнал «Science», ученым удалось обнаружить мутацию гена Ф9 в образцах взятых у Анастасии и Алексея Романовых.

Гемофилия этого типа поражает только 15% ее носителей. Но существует и еще более редкая форма этого заболевания - гемофилия типа «С», но она известна только у евреев-ашкенази.

Мутация в генах Ф8 и Ф9 препятствует фибринам формировать струп в месте пореза или блокировать сосуд «пробкой», что перекрывает поток крови. В результате даже малый порез может привести к полной потере крови. Зафиксированы и такие случаи, когда люди страдающие гемофилией неделями истекали кровью.

Гемофилия - рецессивная болезнь. Ею чаще страдают мужчины, а женщины являются ее носителями.

На основании некоторых данных ученые считают, что мутация гена Ф9 была и у английской королевы Виктории, поскольку среди ее предков не было выявлено гемофиликов. Виктория передала заболевание своим предкам, которые правили не только в России, но и в Германии, Испании.

Но только в России эта болезнь привела к острым политическим последствиям. Врач обследовав сына Николая II Алексея, сказал, что мальчик слишком уязвим и что он и месяца не проживет. Его мать шла на крайние меры, чтобы спасти его. 1 ноября 1905 года царь знакомится с крестьянином Тобольской губернии Григорием Распутиным. Распутину удавалось останавливать кровотечения и припадки Алексея, что позволило ему дожить до юношества.

Трагедия династии Романовых стала в том, что Распутин, понимая, что без него царская семья не сохранит жизнь своему сыну, стал пользоваться этим и вмешиваться в политические дела, что существенно подорвало авторитет Романовых, как правителей. Результатом стало ополчение против Николая и его семьи и расстрел их в 1918 году в Екатеринбурге.

Как ни странно, о гемофилии, тяжелой наследственной болезни, которой страдал цесаревич Алексей, нам известно гораздо лучше, чем современникам императорского семейства в начале ХХ века. Императрица Александра Федоровна старалась всеми силами утаить болезнь своего долгожданного и любимого сына от общества. И в результате люди просто не понимали мотивов ее поступков...

В 1912 году в России широко и торжественно отмечали столетие Бородинской битвы и победы в войне 1812 года. По завершении торжеств Николай II вместе с женой и детьми отправился в уединенные западные имения - сперва в Беловеж, а потом в польскую Спалу. После смерти Александра III его близкие здесь почти не бывали, слишком тяжелые ассоциации рождали места, в которых отец провел последние месяцы жизни. Но на этот раз императорская семья задержалась в охотничьих угодьях гораздо дольше, чем поначалу планировалось - до наступления зимы...
Окружающие удивлялись, почему государь вдруг решил искать уединения, но дело объяснялось просто - у цесаревича Алексея обострилась его тяжкая наследственная болезнь, а Александра и Николай как обычно старались скрыть ухудшение здоровья мальчика от широких общественных кругов. В столице или на оживленном черноморском берегу болезнь наследника трудно было бы скрыть, и дело получило бы широкую огласку, а в лесном «охотничьем домике» лишь узкий круг лиц знал о том, что происходит в царской семье.

Пьер Жильяр со своим воспитанником

На это обратил внимание гувернер царских детей Пьер Жильяр. В середине сентября он стал заниматься с Алексеем французским языком, на котором восьмилетний цесаревич практически не говорил. Мальчик сразу же показался своему учителю «недомогающим». Вскоре Алексей слег, и Жильяр был поражен нездоровой «бледностью ребенка, а также тем, что его носили, как будто он не способен был ходить. Значит недуг, которым он страдал, без сомнения усилился… Несколько дней спустя стали шепотом говорить, что его состояние внушает живейшее беспокойство и что из Петербурга вызваны профессора Раухфус и Федоров. Жизнь, однако, продолжалась по-прежнему; одна охота следовала за другой, и приглашенных было больше, чем когда-либо …»
Как оказалось, в Беловеже во время катания на лодке цесаревич упал и сильно ударился левым боком. Удар вызвал обильное внутренне кровоизлияние, и у мальчика образовалась большая гематома в паху, грозившая вызвать заражение крови…

Алексей в лодке

Положение было более чем серьезным. В этих обстоятельствах гувернер не мог понять поведения царственной четы. В один из дней болезни наследника императрица зачем-то устроила званый вечер, на котором великие княжны Мария и Анастасия разыгрывали для приглашенных гостей костюмированные сцены из комедии Мольера «Мещанин во дворянстве». Александра Федоровна сидела в первом ряду зрителей, старалась казаться оживленной, улыбалась, разговаривала с окружающими…
Сын, пребывавший в тяжелом состоянии, находился в своей комнате. Мальчик страшно мучался от боли. Вскоре у него начался жар.
«Когда представление кончилось, я вышел внутренней дверью в коридор перед комнатой Алексея Николаевича , - вспоминал Жильяр. - До моего слуха ясно доносились его стоны. Внезапно я увидел перед собой Императрицу, которая приближалась бегом, придерживая в спешке обеими руками длинное платье, которое ей мешало. Я прижался к стене, и она прошла рядом со мной, не заметив меня. Лицо ее было взволновано и отражало острое беспокойство. Я вернулся в залу; там царило оживление, лакеи в ливреях обносили блюда с прохладительными угощениями; все смеялись, шутили, вечер был в разгаре. Через несколько минут императрица вернулась; она вновь надела свою маску и старалась улыбаться тем, кто толпился перед нею. Но я заметил, что Государь, продолжая разговаривать, занял такое место, откуда мог наблюдать за дверью, и я схватил на лету отчаянный взгляд, который императрица ему бросила на пороге. Час спустя я вернулся к себе, еще глубоко взволнованный этой сценой, которая внезапно раскрыла передо мной драму этого двойного существования.
(…) Наконец на следующий день, когда температура дошла до 39,6 градусов и сердце стало очень слабо, граф Фредерикс испросил разрешения Государя публиковать бюллетени о здоровье: первый бюллетень был в тот же вечер послан в Петербург. Значит, потребовалось вмешательство министра Двора, чтобы решились открыто признать серьезность положения Цесаревича.
Почему Император и Императрица подвергали себя столь ужасному принуждению? Зачем, раз у них было только одно желание - быть подле своего больного ребенка, они заставляли себя показываться, с улыбкой на устах, среди своих гостей? Дело в том, что они не хотели, чтобы стало известно, какой болезнью страдает Великий Князь Наследник. Я понял, что эта болезнь в их глазах имела значение государственной тайны ».

Николай II с сыном

Александра Федоровна с сыном в Спале

Анна Вырубова, находившаяся в Спале вместе с императорским семейством, вспоминала: «Все это время государыня не раздевалась, не ложилась и почти не отдыхала, часами просиживала у кровати своего маленького больного сына, который лежал на боку с поднятой ногой… Крошечное восковое лицо с заостренным носиком было похоже на лицо покойника, взгляд огромных глаз был бессмысленный и грустный. Однажды, войдя в комнату и услышав его отчаянные стоны, государь выбежал из комнаты и, запершись у себя в кабинете, расплакался ».
Алексей и сам смирился с мыслью, что скоро умрет, и даже с надеждой спрашивал:
- Когда я умру, мне больше не будет больно, правда, мама?
Императрица в отчаянии прибегла к последнему средству - она попросила помощи у Распутина, находившегося в то время далеко в Сибири, в своем родном селе. «Старцу» была отправлена телеграмма с просьбой помолиться об Алексее… Через несколько часов из Сибири пришел ответ: «Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучают ».
Когда Александра Федоровна с сияющим лицом вошла в комнату, где сидели унылые, подавленные придворные, врачи и слуги, с тоской ожидавшие страшного известия о смерти цесаревича, и объявила, что теперь все в порядке и Алексей будет жить, так как «Друг» послал ему спасение, некоторые из присутствующих подумали, что императрица от горя сошла с ума.
Но Алексей успокоился и впервые за много дней спокойно уснул.

Конечно, трудно утверждать, что именно молитвы Распутина вызвали перелом в состоянии больного мальчика - научные подтверждения этому факту найти невозможно. Но сказать, что после обращения отчаявшейся матери к Распутину ее сыну не стало лучше, значит, противоречить очевидному…
Феномен Распутина не могли объяснить даже самые квалифицированные медики, лечившие цесаревича. Профессор Федоров, лечащий врач Алексея Николаевича, говорил: «Смотрите сами. Бывало, Распутин войдет, приблизится к больному, посмотрит на него, поплюет. И кровотечение тотчас останавливается. Как императрица могла после этого не верить Распутину? »
И кто мог теперь убедить Александру Федоровну, едва не потерявшую рассудок у постели умирающего ребенка, что Григорий - не святой и что он не несет с собой благодать Божию? Императрица окончательно уверовала в предстательство Распутина перед Богом.
«Я пишу Вам, и сердце мое полно благодарности Господу за его милосердие , - написал Николай матери, когда стало ясно, что мальчик будет жить. - Он ниспослал нам благодать. Алексей начал поправляться… (По деликатности Николай Александрович не говорит матери об обращении к Распутину за помощью, понимая, как это расстроит Марию Федоровну. - Е.Х.) Аликс переносила это тяжелое испытание более мужественно, чем я, когда Алексею было совсем плохо, но теперь, когда, слава Богу, опасность миновала, ее собственное здоровье подорвано: бедное сердце болит от пережитого страшного напряжения. Поэтому она старается беречь силы и днем лежит на кушетке в комнате Алексея. Все наши слуги, казаки, матросы и все окружающие нас люди так трогательно нам сочувствуют. (…) Польские крестьяне приходили толпами, они рыдали во время богослужения. Какое огромное количество икон, телеграмм, писем с пожеланиями нашему дорогому мальчику скорейшего выздоровления мы получили! »

Цесаревич учится жать...

Что ж, как только императорская чета перестала таиться от окружающих, люди стали искренне сочувствовать - горе матери, на руках у которой умирает больной ребенок, никого не оставляет равнодушным.
Но Александра Федоровна по-прежнему предпочитала переживать боль в уединении, не допуская к своим горьким тайнам никого из посторонних и давая бесконечные поводы для непонимания и домыслов. Она полагалась на помощь одного единственного человека - Григория Распутина, но почти никто, даже из близких родственников, не мог понять, что же связывает императрицу и сибирского мужика… Вдовствующая императрица Мария Федоровна говорила премьер-министру В.Н. Коковцову: «Несчастная моя невестка не понимает, что она губит и династию, и себя. Она искренне верит в святость какого-то проходимца, и все мы бессильны отвратить несчастье ».

Долгожданный наследник семьи Романовых родился в 1904 году. В отличие от предыдущих четырех родов, в результате которых на свет появились дочери, эти были легкими и длились не более получаса. Однако счастье было недолгим. Спустя два месяца после родов стало понятно, что мальчик болен гемофилией, случилось это после того, как никто не мог остановить кровотечение из пупка младенца.

Наследник российского трона цесаревич Алексей отличался умом, добрым, любознательным характером и унаследовал простату своего отца, однако любая ссадина или самый маленький порез на теле ребенка вызывал неостанавливающееся кровотечение. Кровь оказывалась в окружающих порез мышцах, в результате чего образовались огромные гематомы, растягивающие кожу, замедляющие кровообращения и образовавшие тромбы.

Самыми опасными были кровотечения из носа, на которые нельзя было наложить тугую повязку. В результате одного из них Алексей едва не умер. Болезнь вызывала кровоизлияния в суставах, и мальчик постоянно испытывал боли, а морфия из-за его разрушительных свойств ребенку не давали. Унять болезнь удавалось только «старцу» Григорию Распутину , который, как говорили очевидцы, заговаривал раны.

После гибели «сибирского колдуна» болезнь снова подступила и по словам исследователей, не будь убийства в подвале Ипатьевского дома, скорее всего Алексей все равно не дожил бы до зрелого возраста.

Как гемофилия оказалась у Романовых

В русскую императорскую семью заболевание попало через жену Николая II императрицу Александру Федоровну. Родителями немецкой аристократки был герцог Гесеннский и Рейнский Людвиг, а также герцогиня Алиса, дочь британкой королевы Виктории. Через бабушку королеву Англии Александра Федоровна стала носительнице гемофилии. Чаще всего ею болеют мужчины, а женщины с виду здоровые становятся носителями пораженного гена.

Выяснить это удалось генетикам Массачусетского университета, которые провели исследования материала останков расстрелянной большевиками семьи Романовых. Как оказалось, помимо матери носителями болезни были и ее дочери Мария и Анастасия.

О гемофилии не знали до конца ХХ века, однако из-за династических браков с английской королевской семьей болезнь поразила монаршие дома не только России, но и Германии, Австрии, Испании. Последний носитель генетический болезни, переданной от английской королевы Виктории, был принц Пруссии Вольдемар, который скончался в 1945 году.

Глава 1

Чем болели и как лечились цари Романовы

Лечение царей из рода Романовых проходило по тем же правилам, что и лечение их предшественников на московском троне. Хотя в распоряжении Аптекарского приказа было уже много врачей, всё же царь пробовал обыкновенно сначала, а царица с детьми - всегда лечиться домашними средствами, и докторов призывали только тогда, когда приходилось лечь в постель и болезнь большей частью была уже определена. В особенности женская половина царского дворца всячески отгораживалась от рациональной западной медицины и её представителей. Докторов призывали к царицам и царевнам лишь в самых крайних случаях, да и то они не видали самой больной, а слушали да расспрашивали мамок боярынь и давали советы особым бабкам - лекаркам. При царице состояла, кроме того, особая бабка-акушерка. Постепенно влияние времени открыло двери царицыных теремов. Уже при Михаиле Фёдоровиче они становятся доступными для иноземных докторов, особенно для излюбленного лечебного действия - «бросания крови». Известно, например, что царица Евдокия Лукьяновна (вторая жена Михаила Фёдоровича) в важных случаях «отворяла жильную кровь» при помощи немецких докторов. Однако при царице Марье Ильиничне Милославской (первая Жена Алексея Михайловича) врач ещё не мог видеть своих пациенток - плотно занавешивали окна, руку больной окутывали кисеёй, дабы медик не мог коснуться тела. Но вот 18 февраля 1676 г. царь и Великий князь Фёдор Алексеевич указал «дохтуру» Степану Фунгадину «ходить к хоромам благоверной государыни царицы и Великой княгини Наталии Кирилловны». Вообще, Наталья Кирилловна Нарышкина (вторая жена Алексея Михайловича, мать Петра I) была, по современной терминологии, «продвинутой» пациенткой: она первая начала при болезнях впускать врача «на свои очи», но и то чаще всего это были «узкие» специалисты, такие, например, как Ивашка Губин - «гортанный мастер».

При Фёдоре Алексеевиче были в моде консилиумы. При этом особое значение придавалось согласию между врачами. Так, сохранился документ об участии в осмотре Алексея Михайловича докторов Ягана Розенбурха, Стефана Фунгадина и Лаврентия Блюментроста, Симона Зомера и аптекаря Крестьяна Энглера, в котором указывалось, что «между ними никакова несогласия и не дружбы нет и имеют между себя любовь».

Участие докторов в лечении царей было чисто консультативным: «смотрели воду и говорили», а что видели и решали, заносилось в особый протокол Аптекарского приказа. Исполнение же чинил, то есть наблюдал за составлением и приёмом лекарств и самим ходом болезни, аптечный боярин. Как это происходило на практике, можно видеть из допроса ближнего к Романовым боярина А.С. Матвеева, который благодаря проискам семейства Милославских был отстранён от управления царской аптекой. Думский дворянин Соковнин и думский дьяк Семёнов взяли с Матвеева «сказку» о том, как составлялись и подносились лекарства больному царю Фёдору Алексеевичу. Матвеев показал, что лекарства составлялись докторами Костериусом и Стефаном Симоном по рецепту, а рецепты хранятся в Аптекарской палате. Всякое лекарство отведывал прежде доктор, потом он, Матвеев, а после него дядьки государевы, бояре Фёдор Фёдорович Куракин и Иван Богданович Хитрово, после же приёма лекарство допивал опять же он, Матвеев, в глазах государя. Л.Ф. Змеев описывает случай, произошедший при царе Фёдоре Алексеевиче. Доктор Розенбург прописал царице лекарство. Аптекарь не совсем точно приготовил его. Боярыне, отведывавшей лекарство, сделалось тошно. Тогда заставили самого Розенбурга выпить всё лекарство зараз. «Всё это черты страшного поголовного суеверия и боязни отрав, - пишет Л.Ф. Змеев, - характерные для той эпохи. Если виновный служил при дворе, то в этом, кроме того, усматривалось laesio majestatis (государственный вред. - Б.Н. ) и наказание сильно увеличивалось».

Но существовали и вполне объективные пути причинения вреда царской семье. Поскольку с течением времени круг пациентов у врачей Аптекарского приказа расширялся и они лечили по царскому повелению также знать, иностранных гостей, бояр и ратных людей, то возникала реальная опасность занесения в царские покои «заразы». Поэтому, если кто-либо из врачей случайно посещал «прилипчивого» больного, то он обязан был, известив государя, сидеть дома впредь до царского разрешения. Эта мера распространялась не только на врачей. 8 июня 1680 г. был издан строжайший царский указ, запрещавший приходить во дворец, особенно на Постельное крыльцо, больным или из домов, в которых был больной «огневой болью или лихорадкой и оспою или иными какими тяжкими болезнями».

Цари Романовы, вообще говоря, не отличались крепким здоровьем. В связи с этим Л.Я. Скороходов высказал парадоксальную мысль о том, что плохое физическое здоровье русских царей оказало положительное влияние на расцвет врачебного и лекарственного дела при московском дворе в XVII в.

Первый царь из дома Романовых, Михаил Фёдорович (1596–1645), венчался на царство 11 июля 1613 г. в неполные семнадцать лет. Мягкий нравом, слабый физически и духовно, он был болезненным настолько, что, по его собственным словам, «так скорбел ножками, что в возрасте тридцати с небольшим лет до возка и из возка в креслах носят».

В 1643 г. царь заболел рожей. Лечили его доктора Артман Граман, Иоганн (Яган) Белау и Виллим Крамер. Не успел царь оправиться от рожи, как 6 июля 1643 г. заболел ангиной («жабой»). Лечили его те же доктора - Граман и Белау. В апреле 1645 г., потрясённый частью семейными неурядицами, частью тревожными слухами о новом самозванце - сыне Марины Мнишек, царь снова слёг. У постели больного собрались доктора Граман, Белау и Венделинус Сибелист, прибывший в Россию в 1643 г. вместо Артемия Дия. Врачи «смотрели воду» (мочу) и нашли, что «желудок, печень и селезёнка по причине накопившихся в них слизей лишены природной теплоты и оттого понемногу кровь водянеет и холод бывает». Решено было лечить государя «чистительными средствами». Ему давали составное рейнское вино с разными кореньями и травами, были предписаны умеренность в пище и питье, запрещено ужинать и пить «холодные и кислые пития». Однако лечение не помогало. Царь постепенно изнемогал. В конце мая врачи снова «смотрели воду», и она оказалась бледна, потому что «желудок, печень и селезёнка бессильны от многого сидения, от холодных напитков и от меланхолии, сиречь кручины». Царю снова велели давать чистительные составы и мазать желудок бальзамом. 12 июля 1645 г., в день своего ангела, царь пошёл к заутрене, но силы, видимо, его уже оставили, и с ним в церкви случился припадок. Больного на руках принесли в хоромы, и в тот же день болезнь усилилась. Царь начал стонать, жаловаться на то, что «внутренности его терзаются». В начале третьего часа ночи царь Михаил Фёдорович скончался. Как полагает Ф.Л. Герман, болезнь, сведшая царя в могилу, - поражение почек.

Царь Алексей Михайлович (1629–1676), вступивший на престол так же, как и его отец, в шестнадцатилетнем возрасте, тоже не обладал крепким здоровьем, в связи с чем неоднократно прибегал к кровопусканиям. При этом врачам, рудомёту и переводчику каждый раз давались особые награды. Кровопускания делались и царице Марье Ильиничне. Рассказывают, что однажды, отворив себе кровь и почувствовав облегчение, царь предложил сделать то же и своим придворным. Все волей-неволей согласились, кроме родственника царского по матери Родиона Стрешнева, который отказался от этой процедуры под предлогом возраста. Алексей Михайлович вспылил: «Разве твоя кровь дороже моей? Что, ты считаешь себя лучше всех?» И тут дело не кончилось словами, но, когда гнев прошёл, к Стрешневу пошли из дворца богатые подарки, чтобы забыл царские побои.

В январе 1675 г. царь, отличавшийся тучностью и страдавший порою желудком, расхворался. Его лечил доктор Самойло Коллинс. В январе 1676 г. Алексей Михайлович почувствовал упадок сил и 29 января в 9 часов вечера скончался на 47-м году жизни.

Царь Фёдор Алексеевич (1661–1682), унаследовавший престол в пятнадцать лет, был так слаб здоровьем, ноги его так распухали, что он не мог даже идти за гробом своего отца - его несли на носилках. Лечили его доктора Иоганн Розенбург, Стефан Фунгаданов (фон Гаден), Лаврентий Блюментрост, Зоммер, аптекарь Христиан Энглер. Чаще всего - Зоммер, Гутменш и фон Гаден. Царь всё время болел. Скончался он 27 апреля 1682 г., на 21-м году жизни. Столь ранняя смерть царя вызвала слухи об отравлении, жертвами которых стали доктора Гаден и Гутменш.

Стефан (Даниил) фон Гаден происходил из польских евреев. Из иудейской веры он перешёл в католическую, из неё - в лютеранскую и, наконец, принял греческую. В связи с этим он имел разные прозвания: Данила Жидовин, Данила Иевлевич, Данила Ильин. В Москву он был прислан из Киева в 1657 г. боярином Василием Васильевичем Бутурлиным. Царскую службу начал с самой низшей ступени - цирюльником. Вскоре был повышен в звание лекаря, в 1667 г. - поддоктора, а в 1672 г. царь Алексей Михайлович произвёл его в доктора медицины, невзирая на то что Гаден не имел случая систематически обучаться медицинским наукам в иностранных университетах. Исторический прецедент подобного рода был создан Борисом Годуновым, который удостоил докторского звания не имевшего соответствующего диплома врача Христофора Ритлингера, прибывшего в Россию в 1601 г. в свите английского посла Ричарда Ли. В 1676 г., как прежде фон Гаден, царским указом в качестве награды за успешное лечение часто болевшего царя Фёдора Алексеевича был произведён в доктора лекарь (медицина) Сигизмунд (Симон) Зоммер.

В грамоте, выданной Гадену, было сказано, что он «в докторском и во всяком лекарственном учении достаточно навычен и дохтурской чести достоин и во всём человек потребный». Он был одним из самых близких к царю врачей, что сыграло свою трагическую роль во время стрелецкого бунта 15 мая 1682 г.

Вот что писал по этому поводу польский дипломатический резидент П. Свидерский:

«Причиной смерти царя Московии Фёдора Алексеевича было одинаково хорошее отношение как к полякам, так и к католической вере, в то время как бояре тщетно предостерегали его и недолюбливали это и решили, наконец, ликвидировать его тайно, подговорив доктора укоротить его век отравой и сжить царя со света. Изменить царю и дать ему яду подговорили думные бояре Данилу Жида, надворного царского доктора, который, как обычно, пришёл тайно в царские покои и взял в одну руку со стоявшего на столе золотого подноса прекрасное яблоко, а в другую - нож, намазанный с одной стороны ядом, подошёл к царю и сказал: „Праведный государь. Твоему величеству правую половину, а мне, холопу твоему, левую“. Так сказав, разрезал его пополам и дал царю правую половину, намазанную ядом с ножа, а сам съел здоровую половину.

Восставшие стрельцы, уверенные в отравлении царя, тщетно разыскивали Гадена. В ночь на 16 мая была в качестве заложницы арестована его жена. В два часа дня 16 мая пришло сообщение, что найден сын доктора Данилы Михаил, юноша 22 лет. Они поймали его переодетым на улице (так как никто не мог впустить его в свой дом, он прятался по трактирам). Стрельцы спросили его, где может быть его отец, но он не знал этого, поэтому (?) они убили его. Экзекуция произошла у Лобного места. Доктора Гадена нашли в следующую ночь. Вместо него хотели убить его жену, но её вымолила пощадить Марфа Матвеевна - жена царя Фёдора Алексеевича. На следующее утро, в среду 17 мая, на рассвете пришло сообщение из Немецкой слободы, что туда прошедшей ночью пришёл доктор Данила в платье нищего, который скрывался два дня и две ночи в Марьиной Роще и других близлежащих местах. Он думал попросить у своих знакомых в слободе сахару, чтобы поесть, так как был очень голоден, но был задержан на улице некоторыми из них, имевшими большую дружбу со стрельцами. Просьба за доктора со стороны младшей царицы и царевен не увенчалась успехом, так как у Гадена дома нашли „морскую рыбину с множеством ног“, которую стрельцы приняли за колдовское средство (на самом деле это был обыкновенный краб. - Б.Н. ). Гаден был подвергнут пытке и во многом сознался. Его принуждали три часа, так как он хотел дать сведения о тех, кто заслужил смерть больше, чем он. Стрельцы пытали его сами, один из них протоколировал всё, что доктор говорил под пыткой, но эти люди, может быть, уставшие и разъярённые, порвали протокол, сказав, что это будет долго, тотчас отвели его на базар и убили. Другие источники называют место гибели доктора Спасский мост у Лобного места».

Писатель А. Сумароков описывает эти трагические события несколько иначе: «В тот же день поймали они, стрельцы, в одежде немецкой крещёного жидовской породы немца медика Данилу фон Гадена в Немецкой слободе и взяли другого немца, Гутменша медика в доме его на Поганом пруде, названном после Чистом пруде, и сына его Гутменшева (?). И сих невинных чужестранцев медиков за то, будто они царя Фёдора Алексеевича отравили, и сына Гутменшева за то, что он сын ими ненавидимого медика, привели на Красную площадь, подняли на копья, потом изрубили на мелкие куски».

Царь Иван Алексеевич (1666–1696), младший брат Фёдора Алексеевича, будучи весьма болезненным человеком, прожил всего тридцать лет. Тем не менее он оставил после себя многочисленное потомство. Его дочь Анна Иоанновна стала российской императрицей, а его правнук Иван Антонович (Иван VI) - императором, который, правда, практически не царствовал, а всю жизнь провёл в заточении в Шлиссельбургской крепости, где был убит при неудачной попытке его освобождения в возрасте 24 лет.

В марте 1917 г. самому младшему из детей императора – цесаревичу Алексею – шел 13-й год, старшей – Ольге – 22-й год. Поэтому детьми их можно называть весьма условно. Вместе с тем должность лейб-педиатра сохранялась, а дети остаются детьми для родителей, сколько бы им ни было лет. Кроме того, в трагические для царской семьи февральско-мартовские дни 1917 г. Александровский дворец представлял собой настоящий госпиталь, поскольку все дочери и цесаревич тяжело болели корью. В этой ситуации помощь лейб-педиатра была, безусловно, необходима. Однако проф. С. А. Острогрский в Александровском дворце после отречения царя так и не появился.

Николай II с дочерьми. Севастополь. 1914 г.

Лейб-медик Е. С. Боткин 8 апреля 1917 г. сообщал в Канцелярию императрицы графу Я. Н. Ростовцеву: «известил ли Вас, как нас, д-р С. А. Острогорский, что он у Вас больше не служит. Он прекратил к нам ездить с 29 февраля». В свою очередь, проф. Острогорский 2 мая 1917 г. сообщал Ф. Н. Головину, курировавшему в качестве комиссара бывшее Министерство Императорского двора, «что с 28 февраля он лишен был возможности посещать детей бывшего Императора, как вследствие отсутствия средств сообщения в Петрограде, так и в Царском Селе (лишение его экипажа). В январе и феврале он посещал Алексея Николаевича временами ежедневно». Конечно, в конце февраля – начале марта 1917 г. в Петрограде царил хаос. Конечно, профессора лишили экипажа в Царском Селе… здесь можно долго упоминать это «конечно» и объяснять, почему педиатр отказался лечить больных пациентов. Но факт остается фактом, врач не приехал к больным пациентам, которых он лечил около 10 лет. Из ситуации, конечно, вышли, поскольку в Александровский дворец были приглашены царскосельские доктора Поленов и Арбузов, которые оказали больным всю необходимую медицинскую помощь.

Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия с остриженными после кори волосами. Александровский парк. Лето 1917 г.

Исторически сложилось так, что на протяжении длительного времени хирургия считалась уделом ремесленников от медицины. Малыми хирургическими операциями занимались банщики и цирюльники, а серьезные операции хирурги выполняли только под контролем лекарей – выпускников медицинских факультетов университетов.

В России с начала XVIII в., с появлением первых медицинских школ при госпиталях (1707 г.), хирургия была интегрирована в систему медицинского образования. Связано это было с тем, что постоянные войны и сопровождавшие их неизбежные ранения требовали прежде всего хирургического вмешательства, поэтому армейская (читай – государственная) медицина носила преимущественно хирургический характер. Поэтому и положение врачей-хирургов при Императорском дворе было изначально довольно весомым.

В начале XVIII в. в числе медицинских придворных чинов, наряду с лейб-медиками, упоминаются только лейб-хирурги и гофхирурги. Первые оказывали помощь императору и его ближайшему окружению, вторые – придворным и слугам. При Дворе Екатерины II в 1765 г., наряду с двумя лейб-медиками, значились два лейб-хирурга и пять гофхирургов, в 1779 г. – два лейб-хирурга, пять гофхирургов и особо «при Его Императорском Высочестве: лейб-хирург Иван Филиппович Бек».

При Александре I в Придворном штате 1801 г. количество лейб-хирургов увеличилось до четырех человек (также до четырех увеличили должности лейб-медиков). Кроме них, помощь придворнослужителям оказывалась шестью гофхирургами. Но реалии были таковы, что число врачей, практиковавших в императорских резиденциях, постоянно превышало утвержденные штаты. Поэтому уже в 1806 г. в Зимнем дворце фактически работало пять лейб-хирургов, камер-хирург Иван Эйборт и семь гофхирургов, всего 13 хирургов.

После создания Придворной медицинской части в январе 1843 г. число лейб-хирургов уменьшили на 2 чел. Связано это было, видимо, с тем, что медицина в своем развитии вышла на новый уровень, да и сама жизнь Императорского двора давала больше работы терапевтам, чем хирургам. Впрочем, с 1866 по 1907 г. домашний врач Александра III, а затем и Николая II, Г. И. Гирш являлся именно лейб-хирургом.

Пожалуй, одной из самых часто упоминаемых в мемуарах XVII–XVIII вв. хирургических манипуляций была операция по «открыванию крови». Любопытно, что периодически кровопускание царю Алексею Михайловичу делалось совершенно необычным способом, вероятно, связанным с его увлечением соколиной охотой. Дело в том, что, наряду с лекарями Аптекарского приказа, кровь царю пускал и специально обученный сокол: «1662 г. мая в 26 день Великий государь легчился, бил у руки жилу сокол, в своих Государевых хоромех, в Золотой… рука подвязана тафтою алою».

Э. ван Хеемскерк. Кровопускание брадобрея. 1669 г.

Кровопускание. Средневековый трактат

В записках Екатерины II эти «кровопускательные» эпизоды встречаются постоянно. Кровопусканием тогда, кажется, лечили «всё», включая «родильную горячку». Когда Екатерина Алексеевна в феврале 1744 г. заболела, по ее словам, «выраженным плевритом», ей пускали кровь 16 раз, «пока нарыв не лопнул». В 1745 г. пускали кровь матери Екатерины Алексеевны, но «хирург был настолько неловок, что промахнулся четыре раза и на обеих руках, и на обеих ногах, и что она упала в обморок». В том же году, когда будущий Петр III заболел «жесточайшей горячкой», ему немедленно «пустили кровь». В 1746 г. будущая Екатерина II, тогда 15-летняя девочка, почувствовала (как вспоминала позже) «частые боли в груди, и у меня в Екатеринентале однажды пошла кровь горлом, вследствие чего мне сделали кровопускание».

Ланцет для кровопускания. 1850-е гг.

Примечательно, что юная Екатерина II воспринимала эту малую хирургическую операцию как некое символическое действо. Об этом упомянул флигель-адъютант Николая II А. А. Мордвинов, с которым император поделился своими впечатлениями после прочтения «Собственноручных записок Екатерины II». В них императрица шутливо заметила, что «хотя она и совершенно обескровлена, но зато у нее не осталось больше ни одной капли немецкой крови и она стала совершенно русскою». На Николая II эта жизненная позиция произвела большое впечатление: «Какая изумительная женщина она была, даже судя по этим ее шутливым словам. Я так понимаю ее радость при всяких обстоятельствах не только быть, но и сознавать себя русскою».